Стоя на пороге, Дарина ощутила легкий толчок в спину — не грубый, но решительный. Шагнула вперед, нехотя, чувствуя, как каждая клетка ее тела сопротивляется входу в это чужое пространство. — Заходи, заходи, не стесняйся. Чего у порога топчешься, как чужая какая? — голос отца звучал натянуто-бодро. — Теперь это твоя комната. Осваивайся. Она впилась глазами в интерьер, и первое, что пришло в голову — «кукольный домик». Все было слишком новым, слишком стильным, слишком бездушным. Широкое панорамное окно в тяжелых портьерах цвета запекшейся крови...

— Он был рядом, когда вы пытались стереть меня из моей же жизни! — закричала Лиза в ответ, и ее голос сорвался. — Он ждал меня! А вы что сделали? Вы убили во мне все, что было живого! Виктор Ильич проигнорировал дочь и снова набросился на Максима. — И что? Готов ради своих амбиций оставить ее без всего? Без будущего? Без средств к существованию? Максим слушал его, и на его лице не было ни страха, ни злости. Была лишь усталая решимость. — Угрожайте, сколько хотите, — сказал он спокойно. — Я не отступлю...