— А это что такое, я бы хотел узнать? — голос Сергея был тихим, но в нём сквозила острая, режущая нота, предназначенная для того, чтобы ранить. Он замер в центре комнаты, держа в двух пальцах, словно нечто гадкое, узкий чек из магазина. Другой рукой он указывал на блестящий пакет известной марки, брошенный Верой на стул. Из пакета виднелся край материи — бархат насыщенного сапфирового оттенка. Вера, раскладывавшая покупки на кухне, повернулась к нему. Её лицо оставалось спокойным, ни один мускул не дрогнул...

Я стояла на лестничной площадке, в руках — полиэтиленовый пакет с наскоро накиданными вещами: зубная щётка, пара футболок Андрея, моя толстовка с растянутыми рукавами, блокнот. На площадке пахло картофельной кожурой, выкинутой кем-то соседским утром, и холодом, который просачивался от плохо прикрытой двери на пожарную лестницу. Дождь стучал по подоконнику, и каждая капля казалась ударом по моей голове: глухо, ровно, без жалости. Дверь хлопнула, на секунду даже вибрировал глазок, которого Галина Петровна — моя свекровь — никак не соглашалась заменить, потому что «и этот ещё посмотрит»...