Каждое утро бабка поднимала Катю своим ворчанием. Бормоча почти беззубым ртом, старушка сопровождала комментариями каждое своё движение, хотя вовсе не ставила целью разбудить внучку. Но как было не проснуться, если в бабушкиной избе всего одна комната? − Шарик, мой батюшка, на меня сегодня обиделся, серчает что-то. Из конуры нос показал, глянул одним глазком и назад… Не вышел поздороваться со мной, как обычно, – причитала бабушка, растягивая каждую гласную на старинный лад и одновременно перебирая...

Осень пришла в город неслышно, украдкой, словно боялась потревожить чей-то сон. Она раскрасила листья в багрянец и золото, но быстро устала от собственной красоты, смыла ее затяжными мелкими дождями и оставила на улицах лишь запах мокрого асфальта, прелой листвы и сырой промозглой тоски. В классе Елены Сергеевны Орловой, залитом холодным светом люминесцентных ламп, было тихо и как-то пусто, несмотря на двадцать детских голосов, перебивающих друг друга. Эта пустота была конкретной, осязаемой, она находилась за третьей партой у окна...