— Ну и где твои вещи? — мать Кирилла, Алла Николаевна, поправила очки на переносице и окинула сына оценивающим взглядом. — Какие ещё вещи? — Егор потоптался на пороге, не решаясь войти в квартиру. — Я проездом. На пару дней. — Проездом он, — хмыкнула Алла Николаевна. — А тётя Люба говорит, что ты из Москвы совсем уехал. Комнату сдал и документы с работы забрал. В прихожей повисла тяжелая тишина. Егор переминался с ноги на ногу, ероша и без того растрепанные волосы. — Да заходи уже, — вздохнула мать...

Тихий шелест страниц был единственным звуком, который Елена Павловна соглашалась терпеть в рабочее время. Он был фоном ее жизни, ее успокоением, ее призванием. В читальном зале областной научной библиотеки в Нижнем Новгороде, где она служила старшим библиотекарем отдела редких книг, царила благоговейная тишина. Пахло старой бумагой, кожей переплетов и едва уловимо – воском для натирки дубовых стеллажей. Ей было пятьдесят восемь, и последние три года, после смерти мужа, эта тишина стала для нее не просто рабочей атмосферой, а убежищем...