Я всегда думала, что тишина в квартире — это роскошь. После похорон свекрови тишина осела, как пепел, липкая, тяжёлая, такая, которую не стряхнёшь. Даже чайник — старый, с едва слышным свистком — кипел как-то глухо, будто не хотел тревожить никого лишнего. Я сидела на кухне, смотрела в окно, где на стекле тонкой сеткой лежал дождь, и думала, что вернулась оттуда, от могилы, каким-то другим человеком. Как будто, оставив на кладбище букет и горсть земли, оставила там и прошлую себя. Звали её Нина Петровна...

— Представляешь, — вдохновлённо выпалила Ольга, едва я поставила на стол две чашки капучино. — Лёвчик вчера на физре дольше всех в классе прыгал на одной ноге. Тридцать семь секунд! Учительница сказала: «Рекорд!» — и вся группа аплодировала! — Тридцать… семь? — переспросила я, машинально пододвигая сахарницу. — Сильный результат. — Ты не понимаешь, Марина, — Ольга улыбнулась так, словно перед ней лежал диплом МГУ. — Это же баланс, координация, вестибулярный аппарат. У гениев в детстве почти всегда отличный вестибулярный аппарат...