В тот вечер мы стояли лагерем на границе Большеземельской тундры. Костер уже прогорал, олени затихли, и небо над горизонтом стало густо-черным, как ижемская замша. Вдруг мой проводник, старик-ижемец Григорий, молча указал рукой куда-то в сторону Полярного Урала...