— Ну что, купил? Голос Карины был чужим. Хриплый, надтреснутый, он с трудом продирался сквозь ватную пелену, которой болезнь окутала её голову. Она лежала на кровати, отвернувшись к стене, и не двигалась. Каждый поворот головы грозил обрушить на неё лавину тошноты и боли, бьющей в виски раскалёнными молотками. Весь мир сжался до размеров этой спальни, до рисунка на обоях и ощущения горящей кожи под одеялом. Она была заперта в своём теле, как в тюрьме, и единственным окном в мир был слух, обострившийся до предела...

Екатерина Михайловна стояла у окна кухни, держа в руках документы на квартиру. Старые, потертые справки, свидетельство о собственности — вся ее жизнь, сложенная в несколько бумажных листов. Сорок лет назад она и муж получили эту двушку по распределению, молодые специалисты, полные надежд. Тогда квартира казалась дворцом после коммуналки, где они ютились первые годы брака. — Мама, ты что, еще думаешь? — Голос сына Дмитрия прозвучал раздраженно. — Мы же все обсудили вчера. Екатерина Михайловна обернулась...