В конверте было пять правил. Бумага плотная, как открытка: лощёная, белая, пахнущая чужими духами. Имя адресата — «Для Алины» — выведено аккуратным, твердым почерком, с таким горделивым росчерком в конце, будто подпись уже сама по себе была аргументом. Алина держала это в руках — тонкий прямоугольник, весомый как приговор, — и думала о том, что утро начиналось с ванильного аромата блинчиков и тихого стука дождя, а стало каким‑то слишком важным. — Возьми, доченька, — сказала Галина Ивановна, не сняв плаща...

Часть шестая Лену Вадим не видел давно. Когда поостыл немного, убедил себя в том, что, наверное, не так страшно всё, хотел зайти, но, как на грех, увидел около дома знакомую машину. Повеяло безнадёжностью, к Лене ни в тот, ни в другой день заходить не стал, постарался забыть. Получалось плохо, но дел было много. После работы бежал к Галине Николаевне заниматься, старался экономить, уставал сильно. Не до любви было, не до прогулок. - Вадик, ты ешь что-нибудь? - волновалась пожилая учительница. - От тебя же одни глаза остались...