Сначала Генке казалось, что мать просто поправилась. Правда, как-то странно. У неё вдруг округлилась талия, а в остальном она осталась прежней. Спрашивать было неловко, а вдруг мама обидится. Отец молчал, глядя с нежностью на маму, и Генка сделал вид, что тоже ничего не замечает. Но вскоре живот явно увеличился. Однажды проходя мимо комнаты родителей, Генка случайно увидел, как отец гладит маму по животу и ласково так что-то ей шепчет. А она улыбается с довольным видом. Стало неловко от увиденной сцены, и он поспешил поскорее уйти...

— Кирилл, это уже не смешно. Это даже не грустно. Это просто унизительно, — Инна произнесла это ровным, почти безразличным голосом, глядя не на мужа, а на мутные разводы, которые оставлял на стекле моросящий ноябрьский дождь. Они сидели в угловом столике безликой сетевой кофейни, куда сбежали, чтобы поговорить. Чтобы их не услышали. На столе между их чашками с остывающим капучино лежал аккуратно сложенный вчетверо листок из школьной тетради в клеточку. Кирилл смотрел на этот листок так, словно это была ядовитая змея, готовая в любой момент его укусить...