Тишину в мастерской нарушал лишь тихий шепот, исходивший не откуда-то извне, а из самой ткани реальности. Это шипело Время. Артём привык к этому звуку. Для него он был таким же фоном, как для других — гул машин за окном или шум ветра. Он стоял перед едва заметным дрожанием воздуха в центре комнаты — разрывом, маленькой слезой на полотне причинно-следственных связей. Сквозь него просачивались обрывки: запах жженой листвы осени 1998-го, обрывок марша, который будут играть на параде через три года, и чей-то сдавленный смех...

Звонок в дверь раздался в субботу утром, когда я стояла у плиты в застиранном халате и переворачивала оладьи. Волосы торчали в разные стороны, под глазами залегли тени от бессонной ночи. Сашка опять температурил, а я дежурила у его кроватки до четырех утра. — Кто это может быть в такую рань? — проворчал Денис, не отрываясь от телефона. В выходные супруг превращался в овощ, прирастающий к дивану. Я посмотрела в глазок и ахнула. На пороге стояли мои родители с дорожными сумками. — Мам, пап! Вы же не предупреждали! — Решили сюрприз сделать, — улыбнулась мама, крепко обнимая меня...