Смурное петербургское утро. Небо низкое, серое, тяжёлое, будто влажная штукатурка на старом доме, где каждая трещина напиталась сыростью. Город просыпался нехотя, медленно, как старик в ветхом халате, который давно пора сменить, да всё руки не доходят. Воздух был холоден и влажно-липок, оседал на коже, на волосах, и казалось, что дышишь туманом. То ли собирался дождь, то ли небо только хмурилось, не решаясь разразиться. В Петербурге и спрашивать бессмысленно: будет ли дождь? Здесь это всё равно что гадать по кофейной гуще...

— Ты осознаёшь, что требуешь чего-то нереального? — Алексей стиснул зубы, сжимая кулаки. — Это же моя мама! Как я могу её не позвать? Катя отвернулась к окну. За стеклом лил холодный ноябрьский дождь, размывая контуры серых девятиэтажек. Пейзаж был таким же унылым и безнадёжным, как их бесконечный спор. — Я не желаю видеть твою мать на нашей свадьбе! Решай: либо я, либо она, — отрезала Катя, не поворачивая головы. Её хрупкая фигура казалась почти прозрачной на фоне тусклого света пасмурного дня. — Боже, ты вообще слышишь себя? — Алексей повысил голос...