Знаете, это чувство, когда внутри все сжимается в тугой, дрожащий комок? Когда горло перехватывает, а слёзы подступают к глазам не потому, что случилось что-то трагическое, а потому, что вот этот последний, совершенно ничтожный штрих — капля, переполнившая чашу терпения, — оказался невыносим. Именно об этом — история Глафиры Тархановой, которая сегодня взволновала всех. Несколько дней в двух больницах, отец нуждается в серьезном лечении, нервы натянуты как струны. В таком состоянии мир видится особенно хрупким, а любая грубость ранит в самую душу...

На следующий день ближе к обеду Снежана вошла ко мне в кабинет с видом заговорщицы. Прикрыла за собой дверь и прошептала почему-то, видимо из страха, что нас тут кто-нибудь услышит: – Алина Дмитриевна, я узнала про Гиену страшный секрет! От услышанного я даже отвлеклась от компьютера, показав на стул перед собой. Усаживайся, мол, я вся во внимании. Снежана устроилась и продолжила было шёпотом: – Я была намедни в кадровом подразделении, и там… – Ты можешь говорить обычным голосом, – пришлось ее прервать, чтобы не вслушиваться в каждое слово...