Андрей Платонов и его проза, полная любви, храбрости и прощения. У нас есть, к огромному сожалению, очень неприятная тенденция - из всего наследия того или иного великого писателя общественный читатель знает, как правило, два-три самых посредственных произведения. Например, каждый человек слышал, что Куприн написал "Олесю" и "Гранатовый браслет", которые хоть и являются очень неплохими книгами, но всё же представляют собой лишь тень литературной мощи Александра Ивановича. Подобных примеров очень много, однако Платонова, слава Богу, такая участь миновала и его самые известные произведения - "Чевенгур" и "Котлован" действительно являются одними из вершин творчества этого великого писателя. Но при этом вниманием обходят вообще всё остальное наследие Андрея Платоновича. Ни его многочисленные военные рассказы, ни его блистательные повести (например, "Епифанские шлюзы"), ни его поздние произведения не известны хоть сколь-нибудь широкому кругу читателей. А между тем среди этого наследия встречаются такие алмазы, как "Третий сын" - рассказ, от которого у любого ком в горле встанет. Рассказ, в котором изображена настолько чистая и искренняя любовь сына к матери и мужа к жене, что от этой картины слёзы сами наворачиваются на глаза. Ну или рассказ "Возвращение", где высказана идея, что именно деловая мастеровитость Пети спасет семью от разрушения, где именно его бережливость раз за разом будет сглаживать острые углы, где его хозяйственная напористость в конечном итоге переубедит отца. Естественно Платонова неоднократно объявляли лжецом и предателем. Вот только в отличие от "великих борцов за коммунизм" и "выжигателей скверны", сидящих в кабинетах НКВД, Платонов, когда Родине действительно угрожала опасность, пошёл на фронт рядовым, защищая её от реальных врагов. Но это, так сказать, мелочи). Пожалуй, Андрей Платонович был и остаётся одной из самых непонятых, загадочных и сильных фигур в русской литературе. Он был великим стилистом, прекрасным рассказчиком и храбрым человеком. Его проза была мелодичной, жёстокой, прямой и честной одновременно. Это был непонятый практически никем гений, которого мы стали медленно открывать сегодня.