Дом стоял на краю деревни, за огородами Петровых. Серый, с покосившейся крышей и заколоченными окнами. Мы, деревенские дети, боялись его как огня. — Там привидения живут, — шептала Машка Сидорова. — Тётя Валя видела, как по ночам свет горит. — А дед Николай говорит, там убийца жил, — добавлял Витька. — Всю семью порезал и сбежал. Взрослые при упоминании этого дома морщились и меняли тему. А бабуля моя, Прасковья Ивановна, вообще крестилась: — Не ходите туда, дети. Место неспокойное. — А что там было, бабуль? — Было что было...

Об Ирине Печерниковой часто пишут как об актрисе трагической судьбы. Эпиграфом тут первая реплика ее героини, молодой учительницы из фильма «Доживем до понедельника»: «Довольно! Она живая! Ну нельзя же так!» Советская Одри Хепберн, трогательная и беззащитная, очень женственная, «чистейшей прелести чистейший образец». Собирала дельфинчиков. Но стала жертвой людской молвы и жесткосердного времени. Этот очень цельный образ сложился давно. Но есть и другая Печерникова. Свободолюбивая и азартная хулиганка, независимая и строптивая...