Квартира на окраине Москвы, вечер. За окном дождь стучит по подоконнику, как назойливый сосед, требующий долг. Кристина сидит на кухне, укутанная в плед, и медленно помешивает чай. Ложка цокает о стенки кружки, будто отсчитывает секунды до неизбежного. Три недели назад её выписали из больницы. Пневмония — так сказали врачи. Но Людмила Ивановна, свекровь, назвала это «ленивой простудой» и добавила, что в её годы после родов на ногах стояли, а не валялись с градусником. — Ты бы уже встала, — бросила она сегодня утром, заглянув в комнату...

На кухне пахло пережаренным луком и чуть подгоревшей гречкой. Часы на стене показывали без пятнадцати девять, телевизор из комнаты бубнил вечерние новости, а Полина сидела за столом и мешала ложкой в кружке чай, который так и не собиралась пить. Она смотрела на мутный кругляшок лимона, который плавал сверху, и думала, что всё в её жизни какое-то точно такое же: кисло-горькое, ни горячее, ни холодное. Алексей, её муж, расположился на диване в комнате. Звук телевизора был выставлен так, будто он хотел, чтобы слышали соседи сверху и снизу...