Ноябрь в этом году выдался особенно злым. Ветер не просто дул — он кусался, пробираясь сквозь ветхое драповое пальто Петра Ильича, находя каждую прореху в подкладке, каждую дырочку в старом вязаном свитере. Старик плотнее прижал к груди тощий пластиковый пакет и ускорил шаг, насколько позволяли его больные колени. Ботинки, купленные еще в те времена, когда слово «дефицит» звучало на каждом углу, окончательно сдались. Левый просил каши, правый просто пропускал воду. Ноги стыли, и этот холод поднимался выше, сковывая всё тело ледяной тоской...

Жизнь моя была бы тусклым полотном без яркого песика — Бруно. Мой верный мастиф, воплощение добродушия в огромном, мускулистом теле. Хоть и скалился иной раз, когда пытался поймать муху, которая летела по комнате и сильно раздражала. Любой, кто видел Бруно впервые, испытывал трепет и страх. Но за этой грозной внешностью скрывалась душа ребенка, готового облизать от счастья каждого прохожего, поделиться последней костью. Если бы только мир был столь же дружелюбен, как мой пес… Идиллия нашей жизни была разбита, словно хрупкая ваза, появлением Ларисы...