— Мама приезжает в четверг на месяц, — буднично сообщил Серёжа, даже не подняв глаз от телефона. Людмила замерла с половником в руке. Месяц. Целый месяц этого ада. — А ты не мог меня спросить? — голос дрожал. — Она моя мать, Люда. Квартира у нас общая. Общая. Только коммуналку платит она, продукты покупает тоже она, а готовит — вообще молчок. — Сережа, но мы же договаривались... только на праздники... — Мать плохо себя чувствует. Врачи в Воронеже никудышные. Нужно здесь обследоваться. Людмила прекрасно знала Тамару Петровну...

Я ничего не помню. Я не хочу ничего помнить. Я хочу забыть то, что иногда мелькает в моей голове. Я родилась сразу четырехлетней. Долго-долго не могла понять, что со мной происходит. Какая-то серая пелена окутала и скрывала мое раннее детство. Все в тумане, хмурое, злое… Постоянное чувство беспомощности и постоянный плач моего маленького брата. Он все время хочет есть. И плачет. И плачет. Этот плач преследует меня и сейчас. Смотрю на рыдающего ребенка на улице, и сердце замирает. Я вглядываюсь в его личико — нет, не худой, в руках бублик...