— Мы тут посовещались и решили, — голос тётки, Тамары Игоревны, резанул по натянутым нервам, как тупой нож по стеклу. — Ты свою долю в дедовой квартире даришь Глебу. Кирилл медленно поднял голову. Он смотрел не на тётку, а на пыльные узоры на ковре, который помнил ещё его детские коленки. В воздухе пахло нафталином и ультиматумом. — Что значит «даришь»? — То и значит. Безвозмездно, — уточнил дядя Слава, муж Тамары, старательно глядя куда-то в сторону. Он всегда так делал, когда жена затевала что-то грязное...

Полина всегда считала, что утро в её квартире — самое тихое и светлое время суток. Окна выходили во двор, где старые тополя шумели мягко, без этого городского рева машин. Квартира досталась ей от бабушки — двухкомнатная, с длинным коридором и крошечной кухней, где плитка потрескалась ещё в девяностых, но это только придавало дому уют. Бабушка всегда говорила: — Поля, эта квартира твоя защита. Хоть жизнь перевернётся, а у тебя будет крыша. Полина тогда только отмахивалась, но сейчас, глядя на спящего рядом Тимура, понимала, что бабушка знала жизнь лучше...