Часы в прихожей пробили три часа ночи. Тяжелый, глухой звук маятника разнесся по квартире, словно каждый удар забивал гвоздь в крышку гроба моей спокойной жизни, хотя в ту секунду я еще не подозревала, что моя жизнь уже закончилась. Я проснулась от невыносимой жажды. Во рту пересохло так, будто я провела неделю в пустыне без глотка воды, а не в нашей уютной спальне с дорогим, недавно установленным кондиционером, на который мы копили три месяца. Я тихонько, стараясь не шуршать, выскользнула из-под одеяла...

— Кирилл, ты почему не открываешь шампанское? Куранты через пять минут, — Вера поправила идеально сложенную салфетку под хрустальным фужером и бросила быстрый взгляд на мужа. Тот стоял у окна, спиной к накрытому столу, и барабанил пальцами по подоконнику. Его праздничный джемпер — тот самый, кашемировый, который Вера выбирала три часа в «Стокманне» неделю назад, — сидел на нем безупречно, но как-то чужеродно. Словно манекен одели в домашнее. — Кирилл? — в голосе Веры проскользнула нотка тревоги...