- Мама, она все-таки ушла… Улетела моя птичка-синичка… Алексей осторожно передал матери сонного сына и сел прямо на пол в прихожей. Хотелось заорать, высказав судьбе все то, что наболело за прошедший год, а потом уткнуться в подушку, потереться носом о вышивку, сделанную на наволочке мамиными руками, и уснуть, надеясь на то, что утром все как-то уладится. В родительском доме все было как обычно. Тепло, тихо, спокойно… Немного пахло сдобой и чабрецом, вились у ног любопытствующие коты, не понимающие, почему хозяйка плачет, да отсчитывали время фамильные ходики...

— Никогда я не смогу полюбить другую! — Дед был категоричен и хмур. — Да и поздно уже в моем-то возрасте... — Ну, хорошо, не люби. Никто и не заставляет, — Маруська говорила вкрадчиво, шелковисто. — Ты просто будь немножко добрее к ней. Она ведь – твое наследство, твоя ответственность. — А я чего, безответственно к ней отношусь? — Дедовы седые брови нахмурились. — На улице блюду, чтобы куда-нибудь не вляпалась, оберегаю. А дома, извини, пусть сама себя развлекает, я ей не пацан какой-то, чтобы за мячиком бегать! И слезы ей утирать не нанимался...