Он стоял напротив, оперевшись о край стола, будто собирался объявить, что это всё шутка. Но глаза у него бегали, как у мальчишки, которого застали с украденой конфетой. – Ну чего ты сразу заводишься? – пробормотал он. – Мамке тяжело одной… – Ей тяжело? – я чуть не рассмеялась, но вышло дергано, нервно. – Это она тебе сказала? Та самая женщина, которая хвасталась, что наконец-то живёт в тишине и покое? Он почесал затылок — всегда так делает, когда не знает, как вырулить, но пытается держать вид уверенного мужчины...