— Ну что, Пётр Яковлевич, с возвращением! Как отдохнули? — Арина Родионовна, видимо, прототип няни Пушкина в молодости, румяная, с красными бусиками на шее, сидела на своём рабочем месте, в «предбаннике» кабинета директора института и что–то печатала. Ряд одинаковых, обтянутых красной тканью стульев вытянулся вдоль стены, словно гвардейцы на службе у государя. Сейчас ещё утро, стулья пустуют, но скоро они все будут заняты. То студенты, то преподаватели сидят, ждут приёма, а директор Андрей Павлович, строгий, с кустистыми бровями, похожий на огромного лешего, принимать не спешит...

У меня с детства было иногда немного странное состояние: ко мне нет-нет, да и приходило чувство легкой грусти. Я, конечно, не хочу сказать, что грусть это плохо. Нет, конечно же, – нет. Но у нее есть всегда какая-то причина. И это было всегда какое-то очень глубинное чувство, которое иногда возникало будто бы из ниоткуда. Со временем, когда я активно стал заниматься Высшим я, оно немножко ушло, однако где-то в глубине себя я всё равно отслеживал это странное ощущение. Я даже какое-то время думал,...