Боль была неправильной. Острой. Елена Сергеевна Полякова лежала на полу в коридоре, и ее нога была вывернута под углом, которого быть не должно. Телефон в руке был еще теплым. Секунду назад в нем звучали короткие, равнодушные гудки. «Мам, я занят, не могу говорить». И щелчок. Егор даже не сказал «занят». Он выплюнул это короткое, деловое «з-занят». Как будто отмахивался от назойливой помехи. Она пыталась сказать: «Егор, я упала...» Но говорила уже в пустоту. Боль вернулась, пронзила от лодыжки до самого бедра...

Риелтор Игорь бодро постучал ручкой по раме. — Участок отличный, Галина Викторовна. Ровный. Но дом… — он сочувственно покачал головой, — дом требует серьезных вложений. Это сильно снижает цену. Покупатели сейчас избалованы. Галина кивнула. Она и сама видела. Старый брус, когда-то медовый, стал серым и шершавым. Крыльцо покосилось, будто пьяный старик. Ей не было жаль. Ей было… никак. Этот дом, когда-то полный жизни, стал якорем, который держал ее в прошлом. А ей хотелось в «сейчас». Год. Целый год ее телефон молчал...