Олень. Это слово повисло в воздухе моего собственного дома, прозвучав из приоткрытой двери ванной и пройдя сквозь шум воды, будто отравленная стрела. Оно вонзилось куда-то ниже ребер, в самое нутро, и застыло там, ледяное и тяжелое. Я замер на пороге кухни, сжимая в руке пустую кружку, которую шел мыть. Вся кровь отхлынула от лица, оставив лишь странное, ватное ощущение нереальности происходящего. Этого не может быть. Мне показалось. Это какая-то абсурдная, дурацкая ошибка. Но голос за дверью был знаком до каждой интонации...

Дверь она не открыла, а скорее ввалилась, принеся с собой резкий больничный запах антисептиков, который отчаянно пытался перебить дорогой, но уже выдохшийся парфюм. Воздух в прихожей, пахнущий привычной мне пылью и вчерашним борщом, сжался, застыл, не в силах противостоять этому химическому вторжению. Я стояла, вжавшись в косяк кухонной двери, и не могла пошевелиться, не могла вымолвить ни звука, потому что передо мной была моя дочь, моя София. Вернее то, что от нее осталось. Опухшее, в синяках и пластырях лицо...