Их спасение оказалось не драматичным прорывом к своим, а тихим, почти случайным открытием. Степан, таща волокушу с искалеченной Анной, свернул к ручью и наткнулся на него. Сначала показалось, что это просто груда бурелома, поросшая мхом. Но присмотревшись, он различил под слоем хвои и палых листьев сруб. Крошечная, покосившаяся избушка лесника, настолько вросшая в землю, что её можно было пройти в двух шагах и не заметить. Кров. Стены. И страшная, щемящая тишина, в которой так отчётливо слышно было, как продолжается жизнь...

Лондонский туман. Слышите это словосочетание, и рука сама тянется к томику Конан Дойла, а в голове рисуется уютная картинка: газовые фонари, брусчатка, кэбы, и где-то в этой молочной пелене маячит профиль Шерлока Холмса. Романтика, черт побери. Художники вроде Клода Моне специально приезжали в столицу Британской империи, чтобы ловить эти фантастические оттенки серого и желтого. Туман был символом, визитной карточкой, такой же неотъемлемой частью английского пейзажа, как Биг-Бен или овсянка на завтрак...