Марина поставила чайник и взглянула на часы. Половина девятого. Володя обещал к семи. — Мам, может, не будем ждать? — Анна подошла к плите, заглянула в кастрюлю. — Котлеты остынут совсем. — Подождем еще чуть-чуть, — Марина поправила скатерть. — Он же сказал, что недолго задержится. — Ты всегда его ждешь. — А что делать? Семья — это семья. Анна пожала плечами. Села за стол, достала телефон. Марина налила себе чай, но пить не стала. Все равно невкусно без мужа. За окном темнело. Машины ехали по дороге, фары светили в окна...

1940 год. Всё чаще, когда село погружалось в темноту, двенадцатилетняя Арина, засыпая, слышала голос. Тихий, ласковый, как шелест листьев у окна. Этот голос пел колыбельную с огромной нежностью. Но она никогда такого напева не слышала и слова той песни никто в их доме не знал. Мать Евдокия пела другие - про пшеницу и реку, про лето и осень. А этот нежный голос напевал про лунный свет. "Спи, дитя мое, не бойся темноты, Лунный свет охраняет твои сны..." Арина просыпалась с улыбкой, словно кто-то действительно обнимал её во сне и оберегал...