Мраморная кухня пахла тоской, как будто само это холодное, стерильное пространство впитало все несказанные слова, слёзы, выдохи. Свет от встроенных светильников резал глаза, отражаясь в битом стекле — экран телефона раскололся, как скорлупа у яйца. Он лежал возле ножки барного стула, чуть в стороне, как свидетель чего-то интимного и болезненного, что произошло тут всего мгновение назад. Анна не двигалась. Её руки — тонкие, ухоженные, с ногтями телесного цвета — сжимали край кухонной стойки. На ней было вечернее платье: бархат тёмного винного оттенка, чуть спущенное на плечи...

— Оль, собирайся, на выходные едем на дачу! Голос Стаса, бодрый и преувеличенно радостный, ворвался на кухню вместе с ним самим. Оля, помешивавшая в сковороде обжарку для супа, обернулась. На её лице расцвела искренняя, предвкушающая улыбка. Конец рабочей недели выдался тяжёлым, и перспектива сменить душный город на прохладу и зелень казалась настоящим спасением. В её воображении тут же нарисовалась идиллическая картина: скрип старых качелей под яблоней, дымок от мангала, ледяной лимонад в запотевшем кувшине...