Последний раз я видела этот автобус двадцать лет назад. Тот же облупленный ПАЗ с надписью «Москва-Лукошино». Только тогда он увозил меня из деревни в большую жизнь, а теперь привозил обратно. Водитель равнодушно выгрузил мой единственный чемодан на обочину, окатил пылью и укатил, оставив меня наедине с июльской жарой и комарьём. Дом бабушки Нины стоял на том же месте — последний в деревне, почти у леса. Крыша просела, забор покосился, но калитка по-прежнему скрипела знакомо. Я толкнула её и замерла...

— Вот же паршивка! Мой брат столько для тебя сделал, а ты... Ну, а чего я, собственно, ждала от нагулянной? — в сердцах бросила тётя Люба, опираясь на потёртую лакированную трость. Ирина застыла так, словно её ударили под дых. По спине прошёлся холодок. К щекам прилила кровь. Она и сама не понимала, стыдится она или злится. Хотелось закричать: зачем?! Ей уже сорок пять лет. За плечами — семья, муж, трое взрослых детей. Целая жизнь. Но это слово... Оно заставило её ощутить себя маленьким брошенным ребёнком...