— Отойди, ты свет загораживаешь. Галина не обернулась. Нож ритмично стучал по разделочной доске, превращая вареную морковь в оранжевые кубики. В кухне стоял густой, тяжелый дух майонеза, вареных яиц и хвои — тот самый запах, который тридцать первого декабря должен вызывать радость, а сейчас вызывал тошноту. — Галя, я с тобой разговариваю. Звук молнии на сумке. Этот "вжик" прозвучал громче, чем работающий телевизор, где Женя Лукашин в сотый раз пытался понять, в каком он городе. — Я слышу, — она смахнула морковь в эмалированный таз...

Стою у окна с телефоном в руках. На экране — очередное сообщение от тёщи Валентины Степановны: «Виктор, в субботу жду. Пора копать огород. Не забудь по пути купить навоз. Нас ждут дела». Раньше я молча соглашался. Собирал инструменты, загружал машину, ехал на её дачу и гнул спину до вечера. А потом ещё неделю не мог разогнуться. Но сегодня я набираю другой ответ: «Валентина Степановна, на дачу не поеду. Найдите кого-то другого». Отправляю. Выдыхаю. Впервые за пять лет чувствую, как с плеч спадает груз...