Он сидел безучастно под стеной лазарета - прозрачный до пугающей синевы пленный немецкий мальчик. Его руки, тонкие как веточки ивы, лежали без сил на земле, а от шеи осталась лишь нить, и эта нить не могла держать его белобрысую голову - голова безжизненно свисала, упираясь подбородком в тщедушную грудь, прикрытую драной курточкой-френч. Чистое вафельное полотенце, повязанное на шее вместо кашне - почему-то именно оно больше всего поразило Тамару в этой картине. Тамара оставила ведро с водой у колодца и подошла к нему...

- Скорее, русские! - мать дрожащими руками вытаскивала из шкафчика какие-то таблетки. - Быстрее, дети, быстрее!. - Ловкими движениями женщина дала таблетки младшим деткам, и те уронили головы на стол, словно уснули. Отто было тринадцать, он был старшим и все понимал. - Мама, может быть, не надо? - мёpтвым голосом прошептал он. - Живо, Отто, живо! - злым голосом прикрикнула мать. - Русские скоро будут здесь!... Он не проглотил таблетки. Выплюнул.... Отец Отто погиб на фронте, подросток жил с матерью, старшей сестрой и тремя племянниками...