— Короче так. Я не собираюсь растить чужого... Завтра я ищу клинику, делаем ДНК-тест. — Чего?.. — у Наташи подкосились ноги. — Ты серьезно? Слава, мы три года вместе. Я ни разу не дала повода... — Вот и проверим, — перебил он, криво усмехнувшись. — Если он мой — без вопросов, буду отцом, все дела. Извинюсь даже. А если нет... Телефон на тумбочке завибрировал, и Наташа скосила глаза — опять написывал муж. Она протянула к гаджету руку, разблокировала экран, и сообщения, отправленные ещё ночью, когда она выла в подушку, тут же посыпались...

Дождь барабанил по асфальту, когда Толик услышал этот звук — тонкий, почти неразличимый среди шума воды. Детский плач. Он замер у входа в парк, сжимая в руке мокрый капюшон. Что-то внутри него сжалось: это чувство он знал с пяти лет, когда впервые понял, что значит спасать. Тогда, в садике, все случилось за секунды. Овчарка сорвалась с поводка, её оскал был направлен на маленькую Лизу у песочницы. Толик даже не думал — просто бросился между ними. Воспитательница кричала, родители потом плакали над его больничной койкой, а он лишь спросил: "Лиза цела?" Шрамы на руке остались...