Ветер со свистом трепал рваную ткань моего балахона, сливаясь с монотонным шумом Выжигателя. Воздух, как всегда, пах озоном и смертью. Дождь, серая морось, застыл в воздухе, и казалось, что лёгкие пропитались едкой хмарью. Мы отбились. Цена — пуля в плече у Штыря и остекленевший взгляд новичка по кличке Сыч, который безучастно смотрел на то, что осталось от нашего врага. Ничего, оклемается. Так всегда бывает с теми, кого мы зовём отмычками. — Смотри, — хрипло позвал меня Штырь, пиная ботинком бело-серую куртку лежащего ничком монолитовца...

Василиса лежала ничком на кровати, уткнувшись лицом в подушку и громко шмыгала носом, не сдерживая слёз, от которых наволочка стала мокрой. Глаза женщины опухли и превратились в щёлки. Нос покраснел и расплылся. Искусанные губы покрылись корочками. Тяжесть в сердце и боль души переплелись, став нарывом, пульсирующим, тянущим, с привкусом горечи на языке. «Я такая невезучая, - крутились мысли у неё в голове. – Такая несчастная… Что же мне теперь делать? Как дальше жить? Почему я не могу быть просто счастливой? Разве я хочу многого? А что в итоге… Гена предал...