— Я не для того растила сына, чтобы он жил в твоей «хрущевке», — заявила Галина Петровна, брезгливо оглядывая наш свежий ремонт. Она стояла посреди гостиной, как инородное тело — в своей норковой шубе «автоледи», которую ключевой не снимала, хотя в квартире было тепло. Её взгляд скользил по стенам, выкрашенным в цвет «утренний капучино» (я выбирала колер три дня), по новому ламинату, который мы с Сережей клали сами, ползая на коленях до двух часов ночи, по шторам из «Леруа», которые мне казались верхом уюта ровно до этой секунды...