Олег бросил ключи от машины на тумбочку в прихожей и сказал, что берёт отпуск — две недели, Анталия, отель с бассейном, наконец-то отдохнёт от работы и от всего. Я стояла на кухне с мокрыми от посудомоечной воды руками и не сразу поняла, что он имеет в виду под словом "всего". Спросила про деньги — у нас же кредит за машину, ипотека, ещё счета за ремонт в квартире. Олег отмахнулся: "Марин, не начинай, я год не отдыхал, заслужил". На столе лежал конверт с квитанциями, которые я собирала последние два месяца, — триста тысяч рублей просрочки, пени, штрафы...

Муж выключал воду так, будто платил за каждый лишний миллилитр из собственной крови. Сначала открывал кран тонкой, нервной струйкой, смачивал ладони, тут же перекрывал вентиль, словно душил собственный кран, и только после этого брался за мыло. Ни один обмылок в этом доме не имел права на смерть: исхудавшие, скользкие остатки Семён прилеплял к новым кускам, создавая серые, уродливые слоёные пироги, к которым хотелось прикасаться только в перчатках. Марина стояла в дверях ванной и смотрела на этот ритуал, знакомый до зубного скрежета...