Я была всего лишь горничной, пока не нашла портрет своего мёртвого отца в кабинете самого могущественного человека в городе. — Сэр, а почему мой папа изображён на этом портрете? — дрожащим, едва слышным голосом, в котором смешались страх и отчаянная надежда, спросила юная Эмили Картер. Её тонкий палец, обычно привыкший лишь бережно смахивать пыль с дорогих безделушек, был теперь направлен на массивную картину в позолоченной раме, гордо висевшую за массивным дубовым письменным столом. Казалось, сама воздушная пыльца в солнечном луче замерла, застигнутая врасплох этим дерзким вопросом...

Дождь барабанил по крыше так, словно небо решило смыть с земли всё лишнее. Я стояла под этим потоком, промокшая до нитки, и смотрела на дверь, за которой два года назад осталась моя прежняя жизнь. Рука дрожала, когда я подняла её, чтобы нажать на звонок. Сердце колотилось где-то в горле. Что я скажу? Как объясню? И главное — поверит ли он хоть слову? Звонок прорезал тишину дома. Я знала, что Алексей дома. Его машина стояла во дворе, свет горел в окнах. Он был там, за этой дверью, в нескольких шагах от меня — и одновременно на расстоянии целой вечности...