Она приходила без звонка. Всегда. Как будто у неё был невидимый ключ — не от двери, а от чужой жизни. Толстая, тяжёлая, с вечной одышкой и пакетами из супермаркета, она переступала порог и сразу шла на кухню. Не разуваясь. Не спрашивая. Не глядя. — Ой, я с утра ничего не ела, — говорила она, заглядывая в кастрюли. — У тебя что сегодня? Свекровь ела шумно. Жадно. Как будто дома её не кормили. Как будто каждая тарелка — последняя в жизни. Хлеб — с горкой масла. Колбасу — не нарезая, а ломая руками...