Декабрьский ветер в нашем городе не просто дул, он кусался. Он впивался в щеки, залезал под шарф и проверял на прочность швы моей старой куртки. Я стояла у подъезда сталинской пятиэтажки, где прошло наше детство, и переминалась с ноги на ногу, пытаясь согреться. Рядом, словно снежная королева, сошедшая с подиума, стояла Алина. Моя старшая сестра. Она только что вышла из такси бизнес-класса, и аромат её дорогих духов моментально перебил запах выхлопных газов и мокрого асфальта. На ней была шуба. Не просто одежда, а заявление...

Часы на прикроватной тумбочке показывали 02:14. Цифры светились агрессивным красным светом, словно предупреждение, которое я упорно игнорировала. Я проснулась от тишины — той особенной, звенящей тишины, которая наступает, когда в доме исчезает привычный источник звука. Мерное дыхание Марка, которое обычно убаюкивало меня лучше любого снотворного, прекратилось. Место рядом со мной остывало. Я провела ладонью по простыне, ощущая лишь легкое остаточное тепло, которое уже начинало рассеиваться, уступая место холоду льняной ткани...