Татьяна вытерла руки о полотенце, оглядела кухню, словно проверяла, все ли в порядке, и села на табурет. Чемодан уже стоял в прихожей. Завтра ей в дорогу. Лиза позвонила днем и сказала, что врачи обещают роды со дня на день. Надо было ехать, дочка одна с таким не справится. Муж, Слава, на работе допоздна, а ей в такой момент нужна рядом мать, хоть на первые недели. Лешка, муж Татьяны, сидел в кресле, держал газету близко к лицу. Очки съехали на кончик носа. Он хмурился, морщил лоб, и все чаще потирал спину...

Утро в их однокомнатной квартире начиналось одинаково: электрический чайник булькал, как старый самовар на дачном крыльце, кофемолка дробно рыдала в ладони, и за стеной кто-то снова выяснял отношения на голосах — с паузами, как в плохом спектакле. За окном двор скрипел качелями; у соседей на втором этаже плакал младенец — тоненько, с тем отчаянным надрывом, на который тела взрослых уже не способны. Анна прислушалась, положила ложечку рядом с чашкой и произнеса, словно спрашивала у самого воздуха: — Слышишь? Михаил кивнул...