Теперь расписаться в том, что «мы ошиблись», очень тяжело. Но это нужно делать
Свекровь расписалась за меня в документах — и не думала, что я это обнаружу через неделю
— Лида, ты что, совсем руки потеряла? — голос Валентины Николаевны разрезал утренний покой кухни острее ножа. — Опять всё через левое плечо! Я сжала в руках чашку с остывшим кофе и постаралась не показать, как меня задели её слова. За три года замужества я так и не привыкла к тому, что свекровь считает себя полноправной хозяйкой нашей квартиры. — Валентина Николаевна, что случилось? — спросила я, оборачиваясь от окна. — А то случилось, что ты опять не туда справку подала! — она размахивала какой-то бумагой...
— Бабка всё равно ничего не соображает, давай перепишем дачу на меня, пока она жива, — шептала внучка, не замечая включенной камеры.
Мария Ивановна сидела в своем старом кресле-качалке у окна, безучастно глядя на сад, который когда-то был гордостью всей округи. Сейчас яблони сбросили последние листья, и голые ветви царапали серое ноябрьское небо. На коленях старушки лежал вязаный плед, руки мелко дрожали — этот тремор она репетировала перед зеркалом почти неделю. — Бабуль, ты меня слышишь? — голос Лены звучал громко, даже слишком, с той раздражающей интонацией, которую люди используют при общении с маленькими детьми или глубокими стариками...