Марина открыла глаза и поняла — что-то не так. Звуки доносились словно сквозь вату, а в горле саднило так, будто она всю ночь глотала наждачную бумагу. Она попыталась сесть, но головокружение накрыло волной. Температура. Снова. Уже третий день подряд она просыпалась с ощущением, что её тело превратилось в одну сплошную рану. Грипп свалил её в понедельник, и с тех пор квартира превратилась в тюрьму, где она была одновременно узником и надзирателем самой себе. — Андрей? — позвала она хрипло. Тишина...