Елена стояла у плиты, помешивая борщ. Пламя под кастрюлей было убавлено до минимума, так что красноватые пузырьки лениво поднимались вверх и лопались у поверхности. В кухне пахло чесноком, лавровым листом, свёклой и свежим хлебом — буханка только что вышла из духовки, корочка потрескивала, остывая. За окном серело: короткий зимний день клонится к вечеру, на стекло налипали мокрые снежинки и медленно сползали вниз. Она посмотрела на часы — без десяти четыре. Андрей обещал приехать к трём. «Московские пробки, — мысленно оправдала она сына...

Стас окончательно пришел в себя. Накачанный седативными средствами, как автомобильный бак под горлышко, он ощущал себя каким-то мыслящим желе, из прочитанных некогда фантастических романов. Боли не было, но вот страх и стыд затаились… Почему стыд? Страх был понятен: увиденные им существа поражали и ужасали своим человеческим безобразием. Именно человеческим, без приставки «не». Журналистского, да и писательского, собственно, мастерства не хватило бы, чтобы в точности передать их омерзительность. А главное – омерзительное превосходство их над личностью Бутмана...