— Ты смотришь на меня так, будто я у тебя почку прошу, а не посильной помощи родной кровинушке. Тетка Тамара с громким стуком опустила чашку на блюдце. Чашка была старая, с отбитым краем, и этот стук прозвучал в тишине кухни как выстрел стартового пистолета. Только бежать никто не собирался. Елена сидела у окна, спиной к батарее, которая жарила так, словно пыталась компенсировать ледяной ноябрьский ветер за стеклом. Ей было тридцать пять, и она давно научилась не вздрагивать от теткиных выпадов...

— А ты не жадничай, Валерка, не жадничай. Фундамент должен устояться, а баня — это святое. Ты же для себя строишь, для семьи, а не для дяди чужого. Голос золовки, Ларисы, звучал из динамика телефона так пронзительно, что Галина поморщилась, не отрываясь от накладных. Она сидела за кухонным столом, проверяя цифры в отчете по логистике, но уши, как назло, ловили каждое слово мужа, который расхаживал по коридору. — Лар, да я понимаю, — гудел Валерий, довольный, раскрасневшийся после ужина. — Просто Галка ворчит, что смета растет...