— Он был рядом, когда вы пытались стереть меня из моей же жизни! — закричала Лиза в ответ, и ее голос сорвался. — Он ждал меня! А вы что сделали? Вы убили во мне все, что было живого! Виктор Ильич проигнорировал дочь и снова набросился на Максима. — И что? Готов ради своих амбиций оставить ее без всего? Без будущего? Без средств к существованию? Максим слушал его, и на его лице не было ни страха, ни злости. Была лишь усталая решимость. — Угрожайте, сколько хотите, — сказал он спокойно. — Я не отступлю...

Первое, что она ощутила, — это привкус. Стоматологический, лекарственный, словно во рту осталась пыль от растолченных таблеток. Потом пришло осознание белизны. Белый потолок, белые стены, белые простыни, натянутые до самого подбородка. Свет был неяркий, рассеянный, будто фильтрованный через плотные шторы, но глаза все равно болели. Очнувшаяся пациентка медленно повернула голову на скрипящей подушке. В горле першило, а все тело было ватным и непослушным, словно его придавили грузом. Рядом с кроватью стояла капельница, и тонкая прозрачная трубка терялась где-то под одеялом, в районе ее руки...