— Продай квартиру, Марина. Слова, произнесённые тихо, но с таким нажимом, что вся комната будто сузилась до одного-единственного предмета — старого кресла, в котором сидела Валентина Николаевна. Марина стояла с чашкой в руках, и чай в ней слегка подрагивал. От усталости ли, от того, что руки дрожали, или от неожиданности — сама она не знала. — Что?.. — медленно переспросила. Слово «продай» никак не соединялось в голове с её квартирой. С её убежищем, с её прошлым. Антон сидел рядом на диване, но глаза упрямо прятал в сторону телевизора, где беззвучно шёл какой-то боевик...

— А почему я должна? — голос Марии прозвучал резче, чем она хотела. — Объясни мне, почему я должна кормить твоего брата? Иван замер, телефон в его руках продолжал светиться пустым экраном. Он медленно поднял голову, уставился на жену так, будто впервые увидел её. — Мария, — произнёс он с подчеркнутым спокойствием, в котором слышалась злость. — Ты сейчас очень эгоистично звучишь. Мария стояла у окна маленькой кухни, где подоконник был забит банками с маринованными огурцами — остатками прошлого лета...