Я положила контракт на суррогатное материнство на кухонный стол между тарелкой с оливками и недопитым вином. Было тихо. Слишком тихо. Даже холодильник будто замер в ожидании. Я выдохнула и отодвинула солонку — чтобы не заслоняла вид на самый важный документ в моей жизни. На шелковистой бумаге пестрели непонятные медицинские термины и цифры. Цифры, за которые, как мне казалось, можно купить свободу. Марк должен был вот-вот вернуться с работы. У нас годовщина — пять лет. Он, должно быть, думал о кольце...

Сумка с вещами стояла у двери, застёгнутая — словно последний штрих к отъезду. Света нервно поправляла ремень, бросая короткие взгляды на сестру и сына. В прихожей тянуло сыростью: за окном моросил дождь, а дворник сгребал к обочине тяжёлые листья. Уезжать Света не хотела, но объяснять это десятилетнему Ване было бессмысленно. Он стоял молча, упрямо глядя в пол. Татьяна старалась держаться бодро, хотя внутри всё сжималось — теперь Ваня будет жить у неё. — Всё будет нормально, — сказала она, стараясь улыбнуться...