-Я не пойму, Кать, тебе что, хлеба пацану жалко? Или супа тарелку? Объел он тебя, или как? - Да не объел, Юль, просто это как-то... Неправильно, наверное. Вдруг у них в семье проблемы, а мы, взрослые, получается, знаем, и бездействуем. Юля на слова сестры только усмехнулась, мол, ну ты, как обычно, всё преувеличиваешь. Я тебя умоляю, сестра, не выдумывай проблему там, где ее нет. Ну попросил у тебя ребенок хлеба, так что теперь, сразу семью в маргиналы записывать? А если жалко хлеба, так не давай, чтобы потом не плакаться...

Иногда самый страшный бой случается не на войне, а после нее. В тишине, запертой в четырех стенах, где от каждого шепота зависит чья-то судьба. Мария стояла у окна и смотрела, как соседка ведет за руку маленькую Катю — и знала, что сейчас ее молчание станет приговором. Октябрь 1945 года встретил Ленинград промозглым ветром с Финского залива, закручивая в рыжие вихри последние пожухлые листья. Воздух все еще пах гарью, хотя со дня Победы прошло уже пять месяцев — город залечивал раны медленно, словно старый солдат, чьи шрамы ноют перед непогодой...