На самом краю города, где асфальт обрывался, уступая место покосившимся сараям и бесконечным огородам, стоял двухэтажный барак, сложенный из силикатного кирпича еще при Сталине. В одной из его квартир, на втором этаже, не спали. Клавдия Семеновна сидела в кухне, у окна, заставленного банками с прошлогодними соленьями. Перед ней на клеенчатом столе лежала раскрытая потрепанная Библия, но она не читала. Ее взгляд, острый, как шило, даже в семьдесят с лишним лет, был прикован к черной полоске окна, к темноте, где тонула тропинка к калитке...