Если честно, в тот вечер я просто хотела доехать домой. Никаких подвигов, никаких «кармических очков», как любит говорить моя дочь. Был конец ноября: сыро, тёмно, противный мокрый снег хлестал по лобовому стеклу, дворники еле успевали смахивать кашу из льда и грязи. Фары встречных машин резали глаза, и единственной мыслью было — поскорее добраться до своей двушки, сварить чай, включить старый сериал и укутаться в плед. Я возвращалась с подработки: бухгалтерию маленького ИП свозили в бумажных коробках чуть ли не на заднем сиденье моей старенькой «Киа»...

Ноябрь в этом году выдался особенно промозглым. Дождь не просто шел, он словно пытался размыть очертания Москвы, превращая улицы в серую, чавкающую жижу. Но внутри квартиры Валентины Петровны, на шестом этаже добротной «сталинки» на Кутузовском, царил свой, особый микроклимат. Здесь пахло не сыростью, а корицей, полиролью для старинной мебели и едва уловимым ароматом дорогих духов хозяйки. Валентина любила этот час — семь вечера. Время, когда дом замирал в ожидании хозяина. Она прошлась по гостиной, поправляя и без того идеально лежащие диванные подушки...