Когда они купили эту квартиру, им было по тридцать. Обои с цветочками казались тогда милыми, линолеум — практичным, а кухонный гарнитур цвета вишни — почти роскошью. Сейчас обоим перевалило за сорок, сын учился в институте, приходил домой все реже, а обои местами висели клочьями, словно сами намекали, что пора что-то менять. Вечером, после работы, они сидели на кухне. Над плитой гудела вытяжка, на столе остывал чайник, в тарелке оставалась одна пряничная звездочка. Андрей крутил в руках кружку и смотрел на угол у окна, где штукатурка вздулась и осыпалась...

Тридцать лет брака похожи на длинный, бесконечный коридор, оклеенный старыми, привычными обоями. Ты знаешь каждую трещину, каждое пятнышко, каждый скрип половицы под ногами. Я знала Игоря лучше, чем он сам себя знал. Я знала, что по вторникам у него непременно случается изжога, если в котлетах чуть больше лука, чем положено по ГОСТу, который я вывела опытным путем еще в девяностых. Я знала, что по пятницам он превращается в ценителя старого кино, и к этому моменту на журнальном столике должен стоять пузатый бокал с коньяком и нарезанный тонкими, почти прозрачными ломтиками лимон...