Ключ щёлкнул в замке с тихим, но таким знакомым скрипом. Дверь открылась, впуская в прихожую не только Светлану, но и тяжёлую усталость, прилипшую к ней за весь этот бесконечный день. Первое, что она ощутила — не запах еды, а запах затхлого, спёртого воздуха, в котором витала пыль и апатия. В гостиной, в сизой дымке вечерних сумерек, застыли два силуэта. Её муж, Алексей, сидел, сгорбившись над планшетом, откуда доносились резкие звуки стрельбы. Его мать, Тамара Ивановна, неподвижно восседала в своём любимом кресле, уставившись в мерцающий телевизор...

— Подпиши, чего ты упираешься, — голос Павла дрогнул, но он пытался сделать его твердым. — Ну не чужой же я тут. Надя стояла у окна, прижимая к груди папку с документами так, будто там лежал не простой договор, а что-то живое, упрямо бьющееся. — Еще раз мне эту бумагу под нос подсунь, — тихо сказала она, не оборачиваясь, — и я сама тебе дверь открою. В обе створки. Кухня сразу будто съежилась. Холодильник затарахтел громче, капли из плохо закрученного крана зазвучали отчетливее. Павел сглотнул, сжал и разжал пальцы...